НулевойПервыйВторойТретийЧетвертыйПятыйШестойСедьмойВосьмойДевятыйДесятыйОдиннадцатыйДвеннадцатыйТринадцатый

Почем она, копеечка? C XIV века Москва – единый центр монетного дела


В Москве между Большим Левшинским переулком и Арбатом расположился Денежный переулок, названный так в честь проживавших здесь еще в незапамятные времена, в XVII веке, мастеров-монетчиков с Государева Монетного двора. И уже в это время история монетного дела Московского государства насчитывала немало веков.
Само возникновение Москвы именно как торгового поселения, изначально предназначенного для перевалки товаров по Волжскому пути с востока на запад, прямо доказывается находками древних денег. Правда, вначале не русских.

За века до Юрия Долгорукого

В старинных монетах порой главное даже не их стоимость, а то место, где они были найдены. Ведь такая находка – прямое свидетельство возраста поселения. При закладке храма Христа Спасителя в 1837 году на глубине 5 м был найден клад арабских монет, две из которых удалось точно определить – это были дирхемы Арабского халифата 862 и 866 годов. Если ухватиться за эти бесспорные данные, можно смело утверждать, что Москве гораздо больше тысячи лет. Тот факт, что кто-то спрятал монетный клад на этой территории, подтверждает серьезный уровень торговли уже в IX веке. В самом деле, вряд ли Юрий Долгорукий пригласил бы своего родственника в гости на пир в захудалом хуторе (а мы именно с записи в летописи об этом приглашении и ведем отсчет возраста нашей столицы).

Торговые связи Москвы явно обширны с самого ее основания: на современной территории нашего города были найдены монеты и римского «солдатского» императора Гордиана III (238–244 н.э.), и парфянского царя Артабана II (123 до н.э.). Археологи нашли в Москве даже раковину каури, происхождение которой не вызывает сомнений – Мальдивские острова в Тихом океане.

Такие раковины в древности долго служили платежными средствами в Индии и многих других странах.

Впервые в Древней Руси собственные монеты были отчеканены в конце X века при князе Владимире I – том самом, который крестил Русь. Серебряные монеты назывались соответственно серебряниками, золотые – златниками. Потом свои монеты начали чеканить потомки Владимира, поделившие Древнюю Русь на десятки княжеств. Впрочем, в Средние века торговля принимала монеты любых государств и любой чеканки – была бы проба драгоценного металла высокой и вес монеты соответствовал. Именно на обмене и пересчете «валют» всевозможного происхождения сделали свои капиталы первые банкиры.

«Государь всея земли Русския»

На Руси в ходу были всевозможные платежные средства – от слитков серебра и шкурок до монет разных княжеств и Новгородской республики. После татаро-монгольского нашествия историки отмечают «безмонетный период» с XII по XIV век, что неудивительно: лучших мастеров угоняли в Орду. В это время исчезают или становятся примитивными многие ремесла. Впервые после «безмонетного периода» русские монеты появились в Москве в 1381 году после победы на Куликовом поле, и чеканились они из серебра по приказу князя Дмитрия Донского. Русь еще не освободилась от вассальной зависимости от Золотой Орды, и на оборотной стороне монет приходилось чеканить имя царствующего хана Орды. Впрочем, здесь мастера-монетчики, явно по приказу князей московских, отличались удивительным «непрофессионализмом» – имена золотоордынских правителей писались с ошибками, мелкими буквами, вместо имени царствующего хана могло появиться имя давно умершего.

Внук Дмитрия Донского Василий II, прозванный Темным (так как был ослеплен в княжеской междоусобице), правил до 1462 года, при нем монетное дело на Руси начинают упорядочивать. Земли, присоединившиеся к Московскому великому княжеству, лишаются права чеканить собственные деньги без разрешения великого князя московского. При Василии Темном надпись «Государь всея земли Русския» на монетах, впервые вычеканенная еще при его отце, Василии I Дмитриевиче, становится обязательным атрибутом московского монетного дела.

Сын Василия Темного, Иван III Васильевич, при котором кончилось ордынское иго (1480 г.), а Московское великое княжество стало одним из сильнейших государств Восточной Европы, возобновил чеканку золотой монеты. Нумизматы называют эту монету времени совместного правления Ивана III и его сына Ивана Ивановича «угорским золотым», поскольку он повторяет «дизайн» венгерского дуката. Сохранился и так называемый «корабельник» – золотой Ивана III, выпущенный по образцу английского нобля. Поскольку до нашего времени дошли только эти два золотых Ивана III (сегодня их можно видеть в Эрмитаже), историки до сих пор спорят: использовались они для финансовых операций или играли роль наградных медалей?

Этот спор основан еще и на том, что собственной добычи драгоценных металлов в Московском государстве практически не было, их ввозили из-за рубежа в обмен на товары, которыми была богата Русь: меха, мед, воск, дерево, пеньку, рыбу, моржовый клык и т.д. Неудивительно, что чеканить собственную золотую монету московским государям было просто накладно, и потому логичнее использовать такие монеты-медали в качестве награды.

«Коня на скаку остановит»

Первую полноценную денежную реформу в Московском государстве провела… женщина. Елена Глинская, мать Ивана IV, впоследствии прозванного Грозным, была и сама девушкой решительной. Рано оставшись вдовой с малолетними детьми на руках, она жестко отодвинула от трона семерых опекунов, не посчитавшись даже родством. Среди отстраненных был и родной дядя Глинской, Михаил Глинский, который в свое время познакомил племянницу с великим князем Василием III.

Уделом Глинского, который после кончины великого князя явно собирался править страной, стали тюрьма и смерть.

А его племяннице мы обязаны появлением той самой денежки, которая буквально стала символом российской монетной системы, наряду с рублем. Денежная реформа Елены Глинской, о которой было объявлено в феврале 1535 года, впервые жестко унифицировала монетное дело.

До этого по мере роста территории Московского государства, к которому присоединялись все новые и новые земли, росло и число разнообразных платежных средств, которые чеканились в бывших независимых княжествах. Кроме того, в ходу были монеты испорченные, с которых была срезана часть серебра, стертые, неполновесные и т.д.

Указом Глинской вводились единая «денга» весом 0,34 грамма и «полушка», вдвое меньшего веса. Учитывая торговые интересы недавно присоединенного Великого Новгорода, новгородскому монетному двору разрешили чеканить монету в два раза тяжелее «денги», то есть 0,68 грамма весом. На этих «новгородках» был изображен всадник с копьем, они и стали называться «копейки», в отличие от «московок», на которых был всадник с саблей, давший монете простонародное имя «сабляницы».

Кто теперь помнит про сабляницы? А копейки благополучно дожили до наших дней, вошли в фольклор, правда, их значение со временем изменилось. Изначально копейка была крупной платежной единицей, а за пять веков стала минимальной, но за такой срок многое может случиться. Кстати, 100 «новгородок» составляли рубль, 50 – полтину. Постепенно копейка вообще вытеснила денгу… Но это случилось не сразу, долгое время счет велся на денги и алтыны. Стоимость алтына была 3 копейки, или 6 денег. Торговцам того времени нужно было иметь незаурядные математические способности ведь в рубле было 33 алтына и 2 денги, производить расчеты в такой системе сегодня без калькулятора никто не взялся бы.

Денежная реформа Глинской оказалась удачной, она поддержала внешнюю торговлю, упорядочила доходы казны, которая больше не принимала порченные и старые монеты, укрепила престиж государства. Правительнице удалось добиться и немалых дипломатических и военных успехов, но в 1538 году, в возрасте тридцати лет, Елена Глинская умерла. Скорее всего, ее отравили.

Все легче и легче…

В царствование Ивана IV Грозного вес денег оставался неизменным, не уменьшали его ни царь Федор Иоаннович, ни царь Борис Годунов, даже во время войн и недородов. Разве что, желая подчеркнуть свои права на трон, Годунов, не имевший отношения к династии Рюриковичей (он был братом царицы Ирины, жены последнего Рюриковича, Федора Иоанновича), существенно приукрасил всадника с копьем. Служивому пожаловали шапку Мономаха, слева и справа от его изображения были буквы «Б» и «О» – «Борис осподарь», и чтобы уж совсем не было никаких сомнений, на другой стороне монеты красовалась надпись «Царь и великий князь Борис Федорович всея Руси».

Сыну Годунова, Федору II, не удалось стать настоящим царем – после смерти Бориса в 1605 году началось Смутное время, на Москву двинулись один за другим Лжедмитрии и прочие самозванцы и авантюристы со всей Европы. Федор был убит менее чем через два месяца после смерти отца, Москва присягнула Лжедмитрию I. Но даже самозванец, имея нужду в огромных средствах, чтобы поддерживать своих сторонников, не рискнул портить монеты. Решился на это сменивший Лжедмитрия на троне царь Василий Шуйский. Сделал он это скромно – убавив вес копейки всего на 0,04 грамма. Он же, Шуйский, чтобы платить жалованье наемному шведскому войску, которое, кстати, его беспардонно в решающей битве бросило на произвол судьбы, использовал еще остававшееся в казне золото на чеканку золотых монет. Этот опыт принес разве что названия новых монет – появились гривенники и пятаки, которые вначале были вовсе не мелкими разменными монетками, а… золотыми. Например, гривенник стоил в 10 раз дороже серебряной копейки, поскольку чеканился из золота, а вид он имел точно такой же, как копейка.

В результате шведы русские деньги взяли, Шуйского сдали, казна вовсе опустела, и в 1610 году уже польские оккупанты, которым в деле разграбления Московии удалось оттеснить шведов, чтобы поправить свои дела, чеканят серебряные копейки весом 0,55 грамма. Делают они это от имени пятнадцатилетнего сына польского короля Сигизмунда III, «нового русского царя Вячеслава Жигмонтовича», которого бояре, захватившие власть в Москве после поражения Шуйского, действительно приглашали занять русский трон. К счастью для польского королевича, в Москву он тогда не поехал, потому остался жив и даже впоследствии занял польский трон под именем Владислава IV. В 1612 году поляки решили еще снизить вес своей фальшивой копейки – до 0,51 грамма. Но это не помогло делу завоевания России. Смутное время подходило к концу, в том же 1612 году ополчение во главе с Мининым и Пожарским освободило Москву, в 1613 году на русском престоле воцарилась новая династия – Романовых. Это не помешало шведам, с 1611 года наивно чеканившим свои русские копейки при помощи «позаимствованных» штемпелей Василия Шуйского, в 1615 году снизить вес и своих произведений до 0,51 грамма.

Облегченные монеты выпускало и ополчение, используя штемпеля последнего Рюриковича – царя Федора Иоанновича. Без денег жить и, тем более, успешно воевать было невозможно, а «монетное творчество» оккупантов не позволяло ополчению делать монеты тяжелее.

После воцарения Михаила Федоровича последствия Смутного времени Московское государство преодолевало еще много лет. Вес копейки сократился до 0,48 грамма, и такой способ решения финансовых проблем, как уменьшение денежного веса, применялся первыми Романовыми не раз. При Петре I копейка весила всего 0,28 грамма серебра.

Впрочем, в те времена сходить с такой денежкой на рынок было вполне возможно, цены «не кусались». При царе Алексее Михайловиче, например, за одну копейку можно было купить курицу или полтора десятка яиц, 30 копеек стоил зипун из овчины. Конечно, цены на предметы роскоши находились в мире параллельном.

Так, соболья шуба могла стоить и 70–80 рублей, шапка из «горлатного» меха – раз в 10 дешевле, но и за ее стоимость можно было купить стадо коров.

Высокая покупательная способность русских денег нередко оборачивалась против нашего государства.

Даже при снижении веса копеек серебро в них оставалось высокой пробы, поскольку при чеканке из европейского серебра примеси уходили «в угар». Правительство запрещало вывозить монеты за рубеж, чтобы не обескровить казну, однако запреты почти не исполнялись. Продолжалась и практика чеканки фальшивых русских денег из низкопробного серебра, которые контрабандой ввозились в Россию. В одном из указов Михаила Федоровича говорилось: «А те денги их дело худы, смешаны с медью мало не вполы, а иные денги привозят сталные, лише посеребрены с лица, а против того выменивают в нашем Московском государстве в денгах чистое серебро и возят к себе… И от того… всяким людям чинятца многие убытки, а государству оскуднение…»

«Московская монета из чистого и хорошего серебра»

Так со знанием дела писал австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, автор «Записок о московитских делах», посетивший Московское государство при Василии III. Реформа Глинской еще была впереди, потому Герберштейн описывал все разнообразие русской монетной системы, в которой ходили монеты московские, новгородские, тверские и псковские. Он сообщал европейским монархам и политикам, на которых прежде всего и были рассчитаны мемуары, что московская монета не круглая, а продолговатая и почти овальной формы, называется деньгой и имеет различные изображения. По словам Герберштейна, самая древняя чеканка имеет на одной стороне изображение розы, а новая – изображение человека, сидящего на лошади; обе на другой стороне имеют надпись. Упоминает дипломат и медные деньги: «у них есть медная монета, которая называется пулой; шестьдесят пул составляют московскую деньгу».

Подробно остановился австриец на том, что для чеканки собственной монеты в Московском государстве нет собственных благородных металлов. Неудивительно, ведь богатейшие запасы Урала и Сибири еще не были открыты. Герберштейн писал, что Московия вовсе не имеет серебра, кроме привозного, но Василий III официально не запрещает вывозить его, однако остерегается вывоза и потому приказывает своим подданным делать обмен товаров, например меха, которыми изобилует страна, для того чтобы удержать серебро и золото. Герберштейн также сообщал о практике чеканки монет мастерами золотых и серебряных дел за небольшую плату для всех, кто имел желание и благородный металл.

Эта практика позже была отменена, так как исключала государство из процесса чеканки монет и лишала его законной прибыли. Как писал известный русский историк Василий Ключевский, «одною из выгоднейших статей доходов казны были также монетныя операции. За неимением своего серебра казна чеканила серебряную монету из привознаго металла; преимущественно употреблялись на это немецкие и голландские рейхсталеры, называвшиеся в Москве ефимками. Казна принимала от иноземных купцов по 14 алтын, или 42 коп. ефимок, а московской монеты чеканила из него на 64 коп., т.е. получала от каждаго ефимка по 22 коп. прибыли».

«Ефимками» называли немецкие талеры – от названия одного из видов талеров, «иоахимсталеров», которые делали в Чехии в городе Яхимов.

При царе Алексее Михайловиче, сыне Михаила Федоровича и второго царя династии Романовых, подобным способом поправления казенных дел всерьез злоупотребили. Реформа 1654 года фактически приравняла медные деньги к серебряным, то есть их приказано было считать равными по цене. И некоторое время народ слушался царя.

Австрийский дипломат, барон Августин Мейерберг, в своих записках «Путешествие в Московию» подробно описывал события и причины так называемого Медного бунта, случившегося в 1662 году. По мнению Мейерберга, царя убедили, что казна не справится с растущими расходами из-за войн с поляками и шведами, и Алексей дал согласие «бить медные копейки», приказав «принимать их всем по равной цене с серебряными при взаимных торговых сделках». Доходы казны оказались баснословными – затратив 1 рубль 60 копеек на закупку меди, можно было начеканить такое количество монет, что чистый доход составлял 100 рублей – подсчитал Мейерберг. В результате прежние расходы на жалованье одному военному теперь покрывали стоимость содержания 60 военных. По словам дипломата, в первое время новые деньги «принимались безобидно всеми, без всякой разницы в цене».

Однако царский двор не остановился на достигнутом, ближние царские бояре усердно меняли медные деньги на серебряные и золотые, подати и налоги брали только серебряной монетой, а жалованье служивым выдавали медной. В результате случилось то, что и должно было случиться – чудовищная инфляция, крестьяне отказывались за продовольствие брать медные деньги, тем более что их широко подделывали. Стоимость хлеба возросла в 14 раз. И 4 августа 1662 года случился бунт, который потом назовут Медным. Главным требованием восставших была выдача тех чиновников, по чьей вине случилось всеобщее разорение. Восставшая толпа ворвалась в царскую резиденцию Коломенское, и Алексею Михайловичу пришлось договариваться с бунтовщиками, даже «бить по рукам» с ними в знак достижения согласия.

Естественно, как это бывало не раз в истории, царственная особа вскоре, как только подошли верные стрелецкие полки, от своих обещаний отказалась, бунт подавили, зачинщиков пытали и казнили, но медные деньги все-таки пришлось через год отменить. В июне 1663 года Старый московский монетный двор возобновил изготовление серебряных копеек, а медные копейки у народа казна выкупала, давая одну серебряную копейку за 100 медных.

«И те ефимки покупать на государя…»

Старый московский монетный двор был построен в Кремле в 90-х годах XVI века, тогда же был создан и Денежный приказ. Название «Старый» не вполне отражает суть дела – до этого был еще более «старый» монетный двор на Варварке, открытый во время реформы Елены Глинской. «Новый» же монетный двор работал во время осуществления реформы Алексея Михайловича, располагался он в районе бывшего Английского подворья, кстати, дошедшего до наших дней.

Сейчас музей «Старый Английский двор» – филиал Музея истории Москвы.

Алексей Михайлович после казни в 1649 году английского короля Карла I распорядился отобрать это здание у английского посольства, пожалованное англичанам еще Иваном IV. «Тишайший» отказался признавать правительство Кромвеля, цареубийство решительно осудил и ввел санкции – лишил представителей туманного Альбиона всех прежних торговых привилегий.

А освобожденное англичанами здание оказалось весьма кстати для чеканки новых медных денег. Назвали это заведение «Новый Московский Английский денежный двор», но, как мы уже знаем, несмотря на пышное название, дела не пошли.

Нехватку серебра пытались возместить введением государственной монополии на закупку иностранных серебряных монет. С середины XVII века русских купцов обязали серебряные ефимки покупать исключительно для царя. Частную чеканку монет из собственного серебра запретили, это стало прерогативой исключительно Денежного приказа. Правда, археологи потом нашли несколько кладов тех времен – купцы, прикапывая серебро до лучших времен, явно ждали, когда запрет будет отменен, да не дождались.

Еще одной проблемой монетного дела в Московском государстве была ручная чеканка монет – металлическую проволоку рубили на куски, плющили, и на полученных овалах выбивали вручную аверс и реверс. Точность веса русских монет была бесспорной, но вот внешний вид явно уступал заморским монетам. Все попытки ввести новые способы производства при Алексее Михайловиче оказались неосуществленными. Восстановление серебряной чеканки после 1663 года не смогло полностью возместить ущерб, нанесенный финансам страны медными экспериментами. Число фальшивых низкопробных монет в торговом обороте росло, раскручивая инфляцию. Современного вида денежные средства в России сумел завести только сын Алексея Михайловича, первый русский император Петр I. Но это уже совсем другая история.

Текст: Алиса Бецкая



Назад в раздел
ГлавУПДККапиталМоскапстройГера
СбербанкПНС