История этой монеты связана с важным событием на российском финансовом рынке, которое произошло 28 декабря 1768 года. Именно в этот день были учреждены первые российские бумажные денежные знаки – «банковыя государственныя ассигнации», для свободного обмена которых на монеты, находящиеся в тот период в обращении, в Москве и Санкт-Петербурге были учреждены специальные государственные ассигнационные банки.
Напомним, что первоначально обмен на эти бумажные денежные знаки производился не только медной, но также золотой и серебряными монетами. Однако из-за дефицита в России драгоценных металлов уже через несколько месяцев оба государственных банка были вынуждены обменивать ассигнации только на медную монету. Вот почему спустя почти два года, 27 января 1770 го, был издан специальный указ императрицы, предписывающий банкам рассчитываться за предъявленные к обмену ассигнации исключительно медными денежными знаками.
Необходимо отметить, что ассигнации моментально стали намного популярнее металлической денежной массы, а значит, что вполне естественно, необходимо было значительно увеличить объемы чеканки мелкой медной монеты, которая вскоре стала непрерывно поступать в хранилища обоих ассигнационных банков. На выручку правительству, которое не имело возможности оперативно увеличивать объемы чеканки медной монеты, подоспело предложение президента Берг-коллегии и монетного департамента графа Аполлоса Эпафродитовича Мусина-Пушкина чеканить на изобретенной им машине медную монету необычным весом – 2,5 фунта (1 кг 134 г). Этот денежный знак можно было сдавать банкам в качестве залога за ассигнации, а все имеющиеся в хранилищах мелкие деньги пускать в обращение. Естественно, хранение такого крупного рублевого денежного знака было для банков намного удобней, чем мелкой медной монеты.
Этот проект Мусина-Пушкина чрезвычайно понравился Екатерине Великой, и 16 февраля 1770 года последовал именной высочайший указ Сенату: «Для лучшаго и удобнейшаго хождения в народе медных денег, заблагорассудили Мы установить новую медную монету по 16 рублей из пуда. И для Сенату повелеваем, учиняя к сему надлежащия распоряжения, как наискорее велеть одной делать третью часть противу мелкой, а о хождении публиковать». Мусин-Пушкин представил императрице рисунки вводимой монеты, причем высочайшее утверждение от 3 марта 1770 года получил образец, имевший на лицевой стороне двуглавого орла, на груди которого находился щит с годовыми литерами. На оборотной стороне монеты надпись: «МОНЕТА НОВАЯ РУБЛЬ». Императрица одобрила сам рисунок, исключив в нем только слово «новая». На ребре этого металлического знака надлежало помещать название монетного двора, который еще предстояло определить.
Чеканку одобренной высочайше пробных образцов монеты вместе с испытанием спроектированной Мусиным-Пушкиным машины, по определению Сената, надлежало произвести на одном из Сестрорецких заводов, принадлежавших артиллерийскому ведомству, которым руководил генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Григорьевич Орлов. С его согласия медь для чеканки новых монет планировалось поставлять с одного из уральских медеплавильных заводов. 16 марта Сенат уведомил Мусина-Пушкина, что граф Орлов отдал распоряжение Сестрорецкой оружейной конторе исполнять все приказания президента Берг-коллегии и представить в его распоряжение «как бывшие до того монетные фабрики, так и все мастерские». А уже 22 августа Мусин-Пушкин сообщил Сенату, что работы «приходят уже к окончанию, и что, назначенная в передел медь, нынешним водным путем в Санкт-Петербург конечно доставиться». Вместе с тем граф просил, чтобы на Сестрорецкий завод из столицы был прислан «исправный и надежный, довольно знающий человек», и как такового он указал на «находящегося ныне не у дел титулярного советника Ивана Макарова», который до недавнего времени работал на Сестрорецких, а затем и Колывано-Воскресенских заводах.
Наконец, после всех административных перипетий графом Мусиным-Пушкиным были представлены в Санкт-Петербург первые четыре экземпляра долгожданной медной монеты, на лицевой стороне которых в самом центре размещалось своеобразное клеймо величиной с тогдашний обыкновенный серебряный рубль, на котором был изображен двуглавый орел, увенчанный тремя императорскими коронами, держащий в лапах скипетр и шар, символизирующий державу. На груди орла размещался большой узорный щит с годовыми литерами: 1770 или 1771. Вокруг всей этой композиции был помещен лавровый венок, скрепленный вверху и внизу лентой.
На оборотной стороне монеты также в самом центре клеймо такой же величины, как и на лицевой стороне, но на нем под императорской короной помещалась надпись, состоящая из двух слов: «МОНЕТА РУБЛЬ». Аналогично лицевой стороне корона и надпись были опоясаны лавровым венком. Кроме того, через весь гурт (ребро монеты) было представлено название, выполненное вязью: «СЕСТРОРЕЦКОГО МОНЕТНОГО ДВОРА».
Через полгода после представления высочайше пробных медных рублей вышла из строя изобретенная графом Мусиным-Пушкиным машина, и по этой причине невозможно было приступить к массовой чеканке этой новой монеты. Последовавшая затем смерть графа Аполлоса Эпафродитовича (29 июня 1771 г.) совершенно приостановила все производство. Только 23 сентября последовало определение Сената о передаче всех дел по чеканке этого денежного знака новому президенту Берг-коллегии, тайному советнику Михаилу Федоровичу Саймонову. Почти два года понадобилось этому тайному советнику и сенатору, чтобы осенью 1773 года обратиться с донесением в Сенат, в котором он просил сообщить о том, что ему делать с чеканкой медных рублей.
Забегая вперед, скажем, что, по воспоминаниям одного из современников и Вяземского, и Саймонова, только в 1777 и 1778 годах был изготовлен еще один, теперь уже «саймоновский», пробный экземпляр медного рубля того же типа, что и пробные монеты графа Мусина-Пушкина, только диаметр его был на 4 дюйма больше. Заслуживает внимания информация более поздних современников о том, что в 80-е годы XIX столетия этот экземпляр хранился в Императорском Эрмитаже.
В конце концов вся эта странная волокита побудила императрицу отказаться от чеканки медной рублевой монеты, и, как результат такого решения, 28 сентября 1778 года последовал объявленный князем Вяземским именной высочайший указ правительствующему Сенату, повелевавший «приготовление новой рублевой медной монеты впредь до указа остановить, а всех находящихся при том людей распределить по прочим должностям». Во исполнение этого указа все сооруженные на Сестрорецком дворе мастерские для чеканки монеты, машины и инструменты были переданы начальнику Сестрорецких оружейных заводов артиллерии майору Эйлеру, о чем и состоялось определение правительствующего Сената от 22 августа 1779 года.
Дальнейшая судьба четырех экземпляров монет, выпущенных при Мусине-Пушкине, и одного рубля тайного советника и сенатора Саймонова мало известна. Среди нумизматов конца XIX века ходили слухи о том, что из числа пробных рублей Мусина-Пушкина, представленных Сенату 20 декабря 1770 года, якобы две монеты датированы им же, а две – годом 1771-м. Однако известно, что один из медных рублей 1770 года оказался в знаменитой коллекции великого князя Георгия Михайловича. По сведениям известного российского нумизмата Шуберта, в начале столетия стало известно, что по приказу министра финансов Канкрина было отчеканено несколько штук медных рублей штемпелями, изготовленными на Сестрорецком монетном дворе при Мусине-Пушкине.
Известно также, что именно этими штемпелями на монетном дворе Санкт-Петербурга было отчеканено несколько экземпляров из серебра весом в 5 золотников и 30 долей и годом выпуска 1771. Данное обстоятельство, а также отсутствие изображения и имени императрицы Екатерины II на монетах народная молва приписала выпуску этих серебряных денежных знаков Пугачеву, а сами монеты получили название «пугачевских рублей».
Напомним, что первоначально обмен на эти бумажные денежные знаки производился не только медной, но также золотой и серебряными монетами. Однако из-за дефицита в России драгоценных металлов уже через несколько месяцев оба государственных банка были вынуждены обменивать ассигнации только на медную монету. Вот почему спустя почти два года, 27 января 1770 го, был издан специальный указ императрицы, предписывающий банкам рассчитываться за предъявленные к обмену ассигнации исключительно медными денежными знаками.
Необходимо отметить, что ассигнации моментально стали намного популярнее металлической денежной массы, а значит, что вполне естественно, необходимо было значительно увеличить объемы чеканки мелкой медной монеты, которая вскоре стала непрерывно поступать в хранилища обоих ассигнационных банков. На выручку правительству, которое не имело возможности оперативно увеличивать объемы чеканки медной монеты, подоспело предложение президента Берг-коллегии и монетного департамента графа Аполлоса Эпафродитовича Мусина-Пушкина чеканить на изобретенной им машине медную монету необычным весом – 2,5 фунта (1 кг 134 г). Этот денежный знак можно было сдавать банкам в качестве залога за ассигнации, а все имеющиеся в хранилищах мелкие деньги пускать в обращение. Естественно, хранение такого крупного рублевого денежного знака было для банков намного удобней, чем мелкой медной монеты.
Этот проект Мусина-Пушкина чрезвычайно понравился Екатерине Великой, и 16 февраля 1770 года последовал именной высочайший указ Сенату: «Для лучшаго и удобнейшаго хождения в народе медных денег, заблагорассудили Мы установить новую медную монету по 16 рублей из пуда. И для Сенату повелеваем, учиняя к сему надлежащия распоряжения, как наискорее велеть одной делать третью часть противу мелкой, а о хождении публиковать». Мусин-Пушкин представил императрице рисунки вводимой монеты, причем высочайшее утверждение от 3 марта 1770 года получил образец, имевший на лицевой стороне двуглавого орла, на груди которого находился щит с годовыми литерами. На оборотной стороне монеты надпись: «МОНЕТА НОВАЯ РУБЛЬ». Императрица одобрила сам рисунок, исключив в нем только слово «новая». На ребре этого металлического знака надлежало помещать название монетного двора, который еще предстояло определить.
Чеканку одобренной высочайше пробных образцов монеты вместе с испытанием спроектированной Мусиным-Пушкиным машины, по определению Сената, надлежало произвести на одном из Сестрорецких заводов, принадлежавших артиллерийскому ведомству, которым руководил генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Григорьевич Орлов. С его согласия медь для чеканки новых монет планировалось поставлять с одного из уральских медеплавильных заводов. 16 марта Сенат уведомил Мусина-Пушкина, что граф Орлов отдал распоряжение Сестрорецкой оружейной конторе исполнять все приказания президента Берг-коллегии и представить в его распоряжение «как бывшие до того монетные фабрики, так и все мастерские». А уже 22 августа Мусин-Пушкин сообщил Сенату, что работы «приходят уже к окончанию, и что, назначенная в передел медь, нынешним водным путем в Санкт-Петербург конечно доставиться». Вместе с тем граф просил, чтобы на Сестрорецкий завод из столицы был прислан «исправный и надежный, довольно знающий человек», и как такового он указал на «находящегося ныне не у дел титулярного советника Ивана Макарова», который до недавнего времени работал на Сестрорецких, а затем и Колывано-Воскресенских заводах.
Наконец, после всех административных перипетий графом Мусиным-Пушкиным были представлены в Санкт-Петербург первые четыре экземпляра долгожданной медной монеты, на лицевой стороне которых в самом центре размещалось своеобразное клеймо величиной с тогдашний обыкновенный серебряный рубль, на котором был изображен двуглавый орел, увенчанный тремя императорскими коронами, держащий в лапах скипетр и шар, символизирующий державу. На груди орла размещался большой узорный щит с годовыми литерами: 1770 или 1771. Вокруг всей этой композиции был помещен лавровый венок, скрепленный вверху и внизу лентой.
На оборотной стороне монеты также в самом центре клеймо такой же величины, как и на лицевой стороне, но на нем под императорской короной помещалась надпись, состоящая из двух слов: «МОНЕТА РУБЛЬ». Аналогично лицевой стороне корона и надпись были опоясаны лавровым венком. Кроме того, через весь гурт (ребро монеты) было представлено название, выполненное вязью: «СЕСТРОРЕЦКОГО МОНЕТНОГО ДВОРА».
Через полгода после представления высочайше пробных медных рублей вышла из строя изобретенная графом Мусиным-Пушкиным машина, и по этой причине невозможно было приступить к массовой чеканке этой новой монеты. Последовавшая затем смерть графа Аполлоса Эпафродитовича (29 июня 1771 г.) совершенно приостановила все производство. Только 23 сентября последовало определение Сената о передаче всех дел по чеканке этого денежного знака новому президенту Берг-коллегии, тайному советнику Михаилу Федоровичу Саймонову. Почти два года понадобилось этому тайному советнику и сенатору, чтобы осенью 1773 года обратиться с донесением в Сенат, в котором он просил сообщить о том, что ему делать с чеканкой медных рублей.
Забегая вперед, скажем, что, по воспоминаниям одного из современников и Вяземского, и Саймонова, только в 1777 и 1778 годах был изготовлен еще один, теперь уже «саймоновский», пробный экземпляр медного рубля того же типа, что и пробные монеты графа Мусина-Пушкина, только диаметр его был на 4 дюйма больше. Заслуживает внимания информация более поздних современников о том, что в 80-е годы XIX столетия этот экземпляр хранился в Императорском Эрмитаже.
В конце концов вся эта странная волокита побудила императрицу отказаться от чеканки медной рублевой монеты, и, как результат такого решения, 28 сентября 1778 года последовал объявленный князем Вяземским именной высочайший указ правительствующему Сенату, повелевавший «приготовление новой рублевой медной монеты впредь до указа остановить, а всех находящихся при том людей распределить по прочим должностям». Во исполнение этого указа все сооруженные на Сестрорецком дворе мастерские для чеканки монеты, машины и инструменты были переданы начальнику Сестрорецких оружейных заводов артиллерии майору Эйлеру, о чем и состоялось определение правительствующего Сената от 22 августа 1779 года.
Дальнейшая судьба четырех экземпляров монет, выпущенных при Мусине-Пушкине, и одного рубля тайного советника и сенатора Саймонова мало известна. Среди нумизматов конца XIX века ходили слухи о том, что из числа пробных рублей Мусина-Пушкина, представленных Сенату 20 декабря 1770 года, якобы две монеты датированы им же, а две – годом 1771-м. Однако известно, что один из медных рублей 1770 года оказался в знаменитой коллекции великого князя Георгия Михайловича. По сведениям известного российского нумизмата Шуберта, в начале столетия стало известно, что по приказу министра финансов Канкрина было отчеканено несколько штук медных рублей штемпелями, изготовленными на Сестрорецком монетном дворе при Мусине-Пушкине.
Известно также, что именно этими штемпелями на монетном дворе Санкт-Петербурга было отчеканено несколько экземпляров из серебра весом в 5 золотников и 30 долей и годом выпуска 1771. Данное обстоятельство, а также отсутствие изображения и имени императрицы Екатерины II на монетах народная молва приписала выпуску этих серебряных денежных знаков Пугачеву, а сами монеты получили название «пугачевских рублей».
Назад в раздел
