НулевойПервыйВторойТретийЧетвертыйПятыйШестойСедьмойВосьмойДевятыйДесятыйОдиннадцатыйДвеннадцатыйТринадцатый

«Улучшать жизненные условия русских…» Финансовая реформа Николая I могла бы надолго обеспечить процветание империи


Начало XIX века оказалось для России временем тяжелейших испытаний – в 1801 году был совершен дворцовый переворот, убит император Павел I, чье правление пришлось не по душе части дворянской элиты, а более всего – Британской империи, чьи интересы Павел слишком уж явно игнорировал, будучи готовым пойти даже на союз с Францией, невзирая на свержение династии Бурбонов. Россия, вопреки собственным интересам, оказалась втянута в Наполеоновские войны на стороне антифранцузской коалиции, что вовсе не способствовало укреплению государственных финансов. Даже победа в Отечественной войне 1812 года и победный марш в Париже в 1814 году не поправили финансовые дела Российской империи. Во многом благодаря тому что на троне сидел Александр I, по прозвищу Благословенный. Его «благословенность» на отечественные финансы явно не распространялась…

«Есть одна только политика общая…»


Александр I был воспитан французским республиканцем Лагарпом и считал себя европейцем в гораздо большей степени, чем царем российским. Как сказал он на Венском конгрессе, где определяли правила дальнейшей жизни для Европы после Наполеоновских войн: «Не может быть более политики английской, французской, русской, прусской, австрийской; есть одна только политика общая, которая и должна быть принята и народами, и государями для общего счастья». Союзники радовались – Россия, практически в одиночку разбившая Наполеона, до этого победно покорившего (и ограбившего, разумеется) большую часть Европы, отказалась от репараций. От которых, само собой, прочие «победители» и не думали отказываться.

Россия в войне с Наполеоном потеряла, по приблизительным подсчетам, полмиллиона человек, это вместе с погибшим мирным населением, которое «цивилизованные» наполеоновские орды и не думали щадить. В материальном же выражении потери вообще не поддавались подсчету: города и села по старой Смоленской дороге от Москвы до самой границы лежали в руинах, историки доводят сумму потерь до миллиарда тех рублей, когда годовой бюджет страны исчислялся в величинах немногим более 100 млн.

Только восстановление сожженной Москвы и только в 1813 году потребовало 5 млн руб. И этого едва хватило на косметический ремонт руин, находящихся «на примечательных и видных местах, дабы оные дома не делали городу безобразия». К ущербу от войны нужно добавить еще и фальшивые «русские» ассигнации, которые французы печатали специально, чтобы расплачиваться за продовольствие в России, – до 1817 года таких бумажек было изъято на 5,7 млн руб., и выкупали их как настоящие. Конечно, это было благородно по отношению к собственному населению, но не предъявить счет Франции за это было по крайней мере глупо…

А еще Благословенный Александр Павлович очень любил… Польшу и Финляндию. Денежные вливания в эти регионы империи были значительными, им было предоставлено множество льгот. Так, Финляндия не платила налоги в российскую казну, ей при Александре I была отдана Выборгская губерния. Не напоминает ли это нам сегодня поступок Никиты Хрущева с Крымом? Ведь потом Советскому Союзу пришлось Выборг отвоевывать в кровопролитнейшей войне, чтобы не иметь рядом с Ленинградом иностранные войска.

В результате такой вот «общей политики», основанной на «европейских ценностях», в 1825 году, когда умер Александр I, внешний долг Российской империи составил 102 млн руб. серебром – сумма огромная. Курс бумажных ассигнаций по отношению к серебряному рублю составил 20 копеек за рубль в 1816 году (для сравнения: в 1807 году – 54 копейки). Ассигнаций за этот период было напечатано более 500 млн руб. Хотя есть и такое мнение, что все-таки что-то хорошее для российских финансов Александр I сделал – в 1802 году учредил Министерство финансов, а в 1823 году назначил министром финансов Егора Францевича Канкрина, который долгие годы и определял финансовую политику в царствование Николая I – императора, с которым России повезло значительно больше, чем с его старшим братом Александром.

В 1839 году Николай I встречался с прибывшим в Россию маркизом Астольфом де Кюстином, тем самым, которого сегодня считают чуть ли не образцом русофобства, хотя, если действительно прочитать его мемуары «Россия в 1839 году», очевидно, что де Кюстин Россией много и часто восхищался. Француз приводил в своей книге слова русского императора, сказанные по поводу того, желает ли Россия присоединения новых территорий: «Лишь исключительно над нищетой и варварством я хотел бы одержать победы: улучшать жизненные условия русских гораздо достойнее, чем расширяться». История царствования Николая I и проведенная им финансовая реформа подтвердили то, что император говорил совершенно искренне.

«Стал России верным сыном»?

То Канкрин! – пришел с алтыном
Из далеких чуждых стран.
Стал России верным сыном,
Понабив себе карман.


Так один малоизвестный сегодня литератор в стихотворной форме отозвался о министре финансов, который при Николае I провел столь нужную финансовую реформу. И все в этой эпиграмме, в общем, соответствует действительности. В самом деле, детство и юность будущего российского министра финансов прошли в лишениях, что не помешало ему окончить Гессенский и Марбургский университеты.

В Россию Канкрин приехал в 1798 году и вначале работал бухгалтером, учителем, что называется, перебиваясь с хлеба на квас. Однако молодой немец оказался человеком деятельным и принялся представлять различные проекты улучшения экономики, публиковать научные статьи по экономике. Его заметили, и в Отечественную войну он уже отвечал за продовольственное снабжение русской армии в зарубежном походе 1813–1814 годов.

В этом мероприятии таланты Канкрина впервые проявились очень наглядно – «союзники» требовали от России возмещения расходов на прокорм нашей армии в небывалой сумме 360 млн руб. Егору Францевичу удалось снизить их аппетиты в шесть раз, до 60 млн руб.

Щепетильность Канкрина в делах и его умение бороться с казнокрадами были замечены на самом верху, поэтому в 1823 году Егор Францевич стал министром финансов Российской империи.

Почти вплоть до своей смерти в 1844 году Егор Францевич возглавлял русский Минфин, он же провел финансовую реформу, получившую его имя. Канкрину удалось серьезно стабилизировать денежную систему России. Конечно, во многом это еще объяснялось и тем, что Канкрин с Николаем I были единомышленниками – сторонниками создания сильной промышленной России. Так что выражение «стал России верным сыном» про Егора Францевича, как бы ни пытался иронизировать автор этих строк, оказалось соответствующим действительности.

И собственный карман Канкрину тоже удалось набить весьма существенно. Правда, сделал он это в полном соответствии с действующим законодательством. «Исторический анекдот» про Николая I и Канкрина, как император, которому сообщили, что его министр имеет восемь миллионов наличными, решил выяснить истину, явно списан с натуры. Согласно этому рассказу, Николай I спросил: «Правда ли, Егор Францевич, что у тебя восемь миллионов наличных денег?», а Канкрин ответил: «Нет, государь, неправда – у меня четырнадцать миллионов в разных банках, и я покажу, как составилась эта сумма». И показал – что все честно.

«Никак нельзя, Ваше императорское величество»

Говорят, что именно так Канкрин иногда отвечал императору на предложение выделить деньги на то или иное мероприятие. С момента, когда Канкрин занял кресло министра финансов, до официального начала финансовой реформы прошло 16 лет, 14 из которых пришлось на царствование Николая I. Все эти годы шла подготовка к созданию устойчивой денежной системы.

Бережливость Канкрина и согласие на такую политику со стороны императора были обусловлены еще и тем, что Россия несла колоссальные военные расходы. Русско-персидская война 1826–1828 годов, Русско-турецкая война 1828–1829 годов, Польское восстание 1830–1831 годов создавали немалый дефицит государственных финансов. Даже экономному Канкрину приходилось прибегать к иностранным займам, правда, ему удалось добиться достаточно выгодных условий по сравнению с прежними займами за границей – 5,42% годовых. Кстати, именно Канкрин установил в Министерстве финансов правило «Не болтать!». Детали финансового положения империи не должны были становиться общедоступной информацией.

В царствование Николая I развитие экономики поощрялось самым активным образом. При непосредственном участии Канкрина был снижен налог на соль (в 1823 году), проведена Гильдейская реформа (в 1824 году), существенно уменьшившая пошлины на торговое сословие. В 1827 году было разрешено записываться в гильдии дворянам и фабрикантам, что было откровенно выгодно и стимулировало развитие товарооборота в стране, в 1828–1829 годах были учреждены Мануфактурный и Коммерческий советы, в обеих столицах стали проводиться торговые выставки. В 1831 году в Санкт-Петербурге открылся Технологический институт, чьи двери были открыты для представителей всех сословий. В 1832 году в России были приняты новый Устав о векселях, Устав о торговой несостоятельности, Устав коммерческих судов, Устав Петербургской биржи.

Для осуществления финансовой реформы стране нужны были средства – и Канкрин старался сосредоточить в казне необходимые ресурсы, в том числе путем создания гибкой системы налогообложения. В 1830 году подушную подать распространили и на инородцев, в 1838 году ввели новый налог на табак, но особенно важными для развития страны оказались таможенные пошлины, которые тормозили ввоз готовых товаров и поощряли ввоз сырья. Это стимулировало создание собственных производств.

Еще одним из источников дохода казны, весьма спорным, оказались введенные с 1827 года винные откупа, давшие немалые средства и позволившие провести реформу, но и приведшие к массовым злоупотреблениям и росту количества выпиваемых спиртных напитков. За это нововведение Канкрина много критиковали, обвиняя в том, что и он лично будто бы имел в этом интерес.

Доверие к государственным ценным бумагам во многом было укреплено выпуском так называемых «серий» – билетов Государственного казначейства стоимостью 250 руб. ассигнациями. С 1831 года «серии» приносили своим держателям 4% годового дохода и стали весьма популярными в обществе. Вообще, несмотря на все трудности и огрехи, а также военные расходы, принимаемые Министерством финансов меры немало способствовали укреплению русских финансов и потому приближали время, когда можно было приступить непосредственно к реформе.

Но и еще одно обстоятельство имело важнейшее значение для подготовки реформы финансов. Если в 1828 году вся золотодобыча Российской империи составляла 290 пудов, то в 1845 году эта цифра была уже почти в пять раз больше (1386 пудов) и продолжала расти.

Ежегодная добыча серебра к концу XVIII века достигла 16 т и также постоянно увеличивалась. Государство поощряло открытие новых месторождений, выплачивая огромные «премиальные». А с 1825 года в России стали добывать платину. Егор Францевич был сторонником обязательной привязки финансовой системы к драгоценным металлам. Особенно интересна предварившая финансовую реформу история с выпуском платиновых монет.

«Платиновый прожект»

В самом начале своей деятельности на посту министра финансов Канкрин лоббировал «платиновый прожект» – выпуск монет из платины, кстати, найденной на Урале. В 1826 году Петр Григорьевич Соболевский, металлург и инженер, управлявший соединенной лабораторией Горного кадетского корпуса и Департамента горных и соляных дел, создал технологию очистки и получения ковкой платины. Это и навело на мысли использовать благородный металл для чеканки монет. Как сообщал императору Егор Францевич, с 12 мая по 1 ноября 1826 года было очищено до 97 пудов сырой платины. Последовавший вслед за этими событиями указ Сената прямо предлагал: «Для удобнейшего сбыта сего драгоценного металла желательно ввести употребление сего для денег».

Чтобы получить поддержку проекта, Канкрин обратился к немецкому энциклопедисту, академику многих академий и признанному авторитету в европейской науке, Александру фон Гумбольдту, которому в 1827 году отправил образцы червонцев из платины. Восхитившись успехами русского монетного дела, Гумбольдт задался вопросами – довольно ли платины в найденных месторождениях и не будет ли население путать платиновые монеты с серебряными, что весьма странно, так как платина вдвое тяжелее серебра. Гумбольдт также принял предложение приехать в Россию на уральские заводы, что и осуществил в 1829 году. В результате маститый ученый «платиновый прожект» одобрил.

Чеканка платиновых монет производилась с 1828 по 1845 год, делали монеты номиналом вначале 3 рубля, позже – 6 и 12. Чеканили эти монеты по формам серебряных. Трехрублевая платиновая монета была размером с 25-копеечную серебряную, шестирублевая монета чеканилась в размер серебряного полтинника, 12-рублевая – в размер рубля. Соотношение стоимости было 12 : 1, поскольку платина тогда стоила в шесть раз дороже серебра, а весила, соответственно, в два раза больше. На платиновых монетах писали «3 рубли на серебро», «6 рублей на серебро», «12 рублей на серебро». Всего трехрублевиков было отчеканено 1 371 691 штука, шестирублевиков – 14 847 штук и двенадцатирублевиков – 3474 штуки.

Причиной прекращения чеканки платиновых монет стала большая политика. Егор Францевич с 1844 года вышел в отставку, которую ему Николай I разрешил только ввиду серьезной болезни, и в 1845 году Канкрин умер. Новый министр финансов совместно с английскими «друзьями» России предпринял огромные усилия, для того чтобы убедить императора в необходимости запретить хождение платиновых монет. Конечно, расходы на чеканку такого сложного металла, как платина, были выше, чем на изготовление золотых и серебряных монет, но ведь запасы платины в России и прочность платиновых денег, не подверженных стиранию и порче, были аргументами в пользу сохранения их изготовления.

Что особенно интересно: после прекращения «платинового прожекта» добыча этого металла в России резко сократилась, а весь запас уже добытого металла – 32 т в монетах и слитках – был продан… в Англию, недорого. Свою положительную роль в укреплении финансовой системы России «платиновый прожект» сыграл, часть обесценившихся ассигнаций была выкуплена как раз на платиновые деньги, но «прожект» был похоронен именно в год смерти его автора. Вплоть до Октябрьской революции 1917 года англичане контролировали мировой рынок платины и ее добычу в России, продавая закупленный в России металл в Европу в 12 раз дороже.

«Об устройстве денежной системы»


Официально финансовая реформа, к которой готовились 14 лет, стартовала 1 июля 1839 года, когда был опубликован манифест «Об устройстве денежной системы». Согласно этому документу, с 1 января 1840 года главной денежной единицей становился серебряный рубль (весом 18 г серебра), стоимость которого была определена 3,5 руб. «на ассигнации», и все финансовые операции отныне должны были производиться в этой национальной валюте и по этому курсу. Однако реформа не предполагала никаких резких «телодвижений». Ассигнации никуда не девались, ими можно было осуществлять платежи.

Вторым документом, определившим ход реформы, стал опубликованный в тот же день указ «Об учреждении Депозитной кассы серебряной монеты при Государственном Коммерческом Банке». В Депозитную кассу можно было сдать золото или серебро, получив взамен депозитные билеты, имевшие платежные права. Номиналы депозитных билетов составляли 3, 5, 10, 25, 50 и 100 руб. Это нововведение позволило собрать большой фонд драгоценных металлов, уже к 1842 году его стоимость составила 40 млн руб., что и обеспечило успех реформы.

Доход казне давали также выпущенные в 1841 году кредитные билеты Сохранных Казен Воспитательных домов и Государственного заемного банка. Имевшие качество платежного средства, кредитные билеты выдавались под ссуды, которые выдавались под залог имений. В отличие от депозитных билетов, кредитные не имели полного обеспечения в драгоценных металлах, но свободно обменивались на серебро. Всего кредитных билетов номиналом 50 руб. серебром предполагалось выпустить на 30 млн руб., но популярность этого платежного средства привела к расширению эмиссии.

Манифест от 1 июня 1843 года «О замене ассигнаций и других денежных представителей кредитными билетами» сообщил, что начался обмен всех платежных средств на единые государственные кредитные билеты, обеспеченные «всем достоянием государства».

Обменом на новые кредитные билеты номиналом 1, 3, 5, 10, 25, 50 и 100 руб. занималась Экспедиция государственных кредитных билетов. Государственный ассигнационный банк и Депозитная касса были упразднены с 1 января 1848 года. Отныне в государстве имели хождение кредитные государственные билеты и металлические монеты – медная «мелочь», серебряные и золотые монеты. Впрочем, как мы уже знаем, наряду с этим было и хождение платиновых монет, но в 1845 году их стали изымать из обращения, обменивая на золотые и серебряные.

Вплоть до 1851 года шел обмен старых ассигнаций по курсу 3,5 руб. за 1 руб. новыми кредитками. Депозитные билеты подлежали обмену вплоть до 1 марта 1853 года.

Новые кредитные билеты можно было обменять на золото или серебро в монетах, однако существовали ограничения – в неограниченном размере можно было сделать обмен только в Разменной кассе Экспедиции государственных кредитных билетов в Петербурге, в Москве та же операция ограничивалась 3 тыс. руб., в уездных казначействах – 100 руб.

Реформа позволила создать на 35–40% золотое и серебряное обеспечение кредитных билетов, что придавало большую степень устойчивости новых платежных средств. Эту устойчивость подорвала Крымская война 1853–1856 годов, когда России пришлось противостоять объединенным силам Европы и Османской империи.

Следующую денежную реформу, оставшуюся в истории, осуществил уже в конце XIX века граф Витте. Ее значение до сих пор остается спорным…


Назад в раздел
МосгазМОЭКМосинжпроектКрост
АбсолютШвабеСоюзЛокоБанк